Сегодня 100 лет со дня рождения полярника и уроженца Тульского края Бориса Кремера

Сегодня 18 марта, исполняется 100 лет со дня рождения Бориса Александровича Кремера, полярника, уроженца Щекино Тульской области. Его имя присвоено мысу на Северной Земле.

Молодежь во все времена стремилась к подвигам и необыкновенным приключениям. После челюскинской ледовой эпопеи в Главное управление Северного морского пути хлынул поток писем и заявлений от желающих принять участие в освоении Арктики. Весной 1935 года в "штаб Арктики" на улице Разина в Москве пришел и метеоролог Борис Кремер. Его профессия оказалась нужной, и вскоре Кремера назначили на полярную станцию Бухта Прончищевой на Таймыре.

Однако его первый полярный маршрут внезапно изменился. Однажды в комнату, где Кремер работал в ожидании отъезда на Таймыр, вошел высокий сухощавый человек и начал горячо говорить о чем - то с начальником метеоотдела. Наконец до слуха Кремера долетели слова его начальника: "Тогда я рекомендую вам вот его". Незнакомец оглядел метеоролога, задумался на мгновение и предложил:

- Пойдем потолкуем в укромном уголке...

Они прошли на темную лестницу, ведущую на чердак, и там, сидя на ступеньках, долго проговорили.

- Вижу, бог не обидел тебя ростом и мускулами, - говорил незнакомец.- Но для Арктики этого мало. Там люди живут по принципу "все делай сам". Что умеешь делать, кроме своих наблюдений?

Кремер кратко рассказал о себе. Туляк, родился в деревне Новая Колпна (ныне Щекино). Сын учителя. Подростком остался без родителей. Жил впроголодь, работал откатчиком вагонеток на щекинской шахте. Потом переехал в Москву, к старшему брату. Перепробовал разные профессии: подсобного рабочего на стройке, грузчика на железнодорожной станции, строгальщика по металлу. Последние два года работает метеорологом. Женат, дочери два года...

Незнакомец слушал внимательно, не перебивал. Наконец сказал, (обращаясь уже на "вы"):

- Я еду начальником полярной станции на мыс Оловянный на Северной Земле, вы мне подходите, я вас возьму...

Когда переговоры закончились, Кремер спросил в отделе, кто это был.

- Кренкель, - ответили ему.

Так состоялось знакомство Кремера со знаменитым полярным радистом, героем челюскинской эпопеи и будущим папанинцем Эрнстом Теодоровичем Кренкелем.

Зимовка на Северной Земле стала для Кремера первой и главной школой полярного опыта. Эрнст Кренкель впоследствии писал в своих воспоминаниях: "У летчиков есть выражение: "вывозить" молодого летчика - это когда опытный пилот демонстрирует в действии новичку новый, неизвестный ему самолет. Так и я "вывозил" Кремера и поэтому считаю себя его полярным крестным отцом".

На станции Мыс Оловянный их зимовало четверо. Романтика, конечно, была: полярная ночь и всполохи северного сияния, пурга и морозы, встречи с белыми медведями и охота на морского зверя, полное безлюдье на тысячи километров вокруг. Но главным оставался труд. Для метеоролога Кремера это были не только записи показаний приборов четыре раза в сутки (а иногда, по требованиям авиации и капитанов кораблей, - и ежечасно), но и множество других дел: от топки печи и приготовления обеда до сапожного ремесла. А главное, нужно было всегда оставаться хорошим, надежным товарищем, управлять своим настроением, обладать стойким чувством юмора. Выяснилось, что метеоролог Кремер в полной мере наделен этими качествами.

Весной 1936 г. забот на зимовке прибавилось; было решено расконсервировать полярную станцию на острове Домашнем. 31 марта Кренкель и механик Мехреньгин перебрались туда на самолетах и уже через несколько дней вышли в эфир, передав первые сводки погоды. На мысе Оловянном остались Кремер и радист Голубев. Обязанности, рассчитанные на четверых, теперь легли на плечи двоих. Трудно было на мысе Оловянном, еще труднее - на Домашнем: Кренкель и Мехреньгин долго скрывали, что больны цингой. Но настал день, когда с Домашнего передали в эфир: "Привет от Зандера". Это означало: "Погибаем от цинги". Осенью 1936 г. больные были сняты с Северной Земли. Но пришедший за ними ледокольный пароход "Сибиряков" не смог пробиться к станции Мыс Оловянный. Кремер и Голубев остались на вторую зимовку.

Весной 1937 года за ними прилетел самолет, но полярники отказались покинуть свой пост. "Не за горами весна, - заявил Кремер.- Мы не можем закрыть зимовку и лишить капитанов и пилотов наших сводок. Наберемся терпения, дождемся смены, сдадим ей станцию чин по чину и тогда уж с чистой совестью уедем домой".

Осенью 1937 года Кремер возвратился с Северной Земли опытным, видавшим виды полярником. Вскоре его назначают начальником крупной полярной станции Бухта Тихая на Земле Франца - Иосифа. Два года на этой самой северной в мире станции были временем напряженной работы по обеспечению походов советских ледоколов, полетов полярных летчиков.

Осенью 1940-го Кремер вернулся на Большую землю и взял отпуск сразу за четыре года. Однако в начале 1941 года его отозвали из отпуска и поручили возглавить новую станцию Мыс Арктический на северной оконечности Северной Земли. Там его вместе с двумя другими зимовщиками застала война. В сентябре 41-го их перебросили на остров Домашний.

Летом 1942 война докатилась и до отдаленных районов Арктики. Фашистские корабли огнем артиллерии уничтожили полярные станции Мыс Желания, Остров Уединения, пытались овладеть Диксоном. В неравном бою с тяжелым немецким крейсером погиб ледокол "Сибиряков", шедший к Северной Земле со сменой зимовщиков на борту.

К тому времени у группы Кремера уже были на исходе продукты и топливо. Лишь глубокой осенью 1942 к острову Домашнему пробился самолет летчика Черевичного. Однако сброшенный им контейнер разбился о камни. Зимовщики остались без припасов и жили случайной охотой. К весне 1943-го их поразила цинга. В марте умер механик. Двое оставшихся, превозмогая болезнь, несли круглосуточную вахту и регулярно передавали сводки на Большую землю. Лишь осенью 1943 года их вывез на Диксон летчик Стрельцов. Испытание, продолжавшееся два года, завершилось.

Уже через несколько месяцев Кремер прибыл к месту нового назначения - полярную станцию Уэлен на Чукотке.

Шли годы, одна зимовка сменяла другую. Мыс Челюскин, бухта Провидения... В 50-60- х годах Борис Александрович работал в Москве, возглавляя все полярные станции страны. Выйдя в 1968 года на пенсию, он посвятил себя общественной деятельности.

Его влюбленность в Север носила поэтически - самоотверженный характер. Все связанное с Арктикой всегда касалось его лично. Однажды на заседание в Географическом обществе Борис Александрович пришел больным. Старые друзья принялись журить его за нарушение режима. Кремер, отмахиваясь от них, отвечал:

- Как же я могу усидеть дома, когда люди собираются, чтобы поговорить об Арктике?

Он скончался в январе 1976 года. Согласно завещанию, урна с прахом почетного полярника Бориса Александровича Кремера захоронена на Северной Земле. На надгробном памятнике высечены слова: "Бороться и искать..." Этому девизу Кремер следовал всю жизнь.

Имя нашего земляка увековечено на карте: безымянный мыс на Северной Земле назван теперь мысом Кремера.

По данным www.tula-oblast.ru