«Он был не пьянчугой, а открытым и честным приверженцем спиртного!..»
Трудно понять, помогал или мешал Ремарку алкоголь писать книги - но известно, что в молодости он писал на одном дыхании, а в зрелые годы - мучительно долго и трудно
Фото: EAST NEWS
«Фальшиво-вшивая повесть о войне»
Слава Ремарка началась с книги «На Западном фронте без перемен» (сейчас его называют самым успешным романом XX века, написанном на немецком языке) - истории солдата, теряющего на Первой мировой всех друзей, а потом и собственную жизнь. Сразу после выхода «На Западном фронте…», в 1929 году, Ремарк был выдвинут на Нобелевскую премию по литературе (автору был всего 31 год). Роман молниеносно перевели на несколько языков, экранизировали в Голливуде, и фильм получил «Оскара».
Невероятная популярность была обусловлена, в частности, умелой рекламной кампанией. В ней автор описывался как «вовсе не писатель», а просто бывший солдат, измученный воспоминаниями о пережитом ужасе. Чтобы преодолеть его в себе, он выплеснул на бумагу рассказ о том, через что пришлось пройти ему и его товарищам - «целому классу жадных до жизни юношей, ни один из которых домой не вернулся».
На самом деле Ремарк к тому моменту был вполне профессиональным писателем, автором трех книг. А на Первой мировой он провел всего полтора месяца (потом из-за ранения его отправили в тыл, и на фронт он уже не вернулся). Сам он пережил лишь немногое из описанного в «На Западном фронте без перемен», хотя ему приходилось и попадать под обстрелы, и участвовать в боях. (Через много лет после выхода книги он скажет: «На самом деле это просто сборник лучших историй, которые мы с товарищами рассказывали друг другу, когда выпивали и заново переживали войну»).
Об авторе супербестселлера было известно мало, поэтому сразу начали появляться мифы: кто-то воображал его богатым стариком-домоседом, который никогда не нюхал пороху, а войну от начала до конца выдумал, кто-то - наоборот, реальным солдатом, который тупо опубликовал свой дневник с минимальной литературной правкой. Рассказывали, что настоящая фамилия автора - Крамер (то есть Ремарк, прочитанное задом наперед). Это, конечно, неправда, но хочется заметить, что Ремарк дал главному герою, Паулю Боймеру, свое настоящее имя (при рождении его назвали Эрих Пауль, он заменил Пауля на Марию в честь своей матери, умершей, когда ему было 19 лет - а заодно зачем-то офранцузил фамилию, с тех пор она писалась Remarque, а не Remark).
На книгу и на ее экранизацию обрушились нацисты во главе с Геббельсом - они срывали сеансы в кинотеатрах. (Ремарк потом считался врагом рейха, и если бы не эмигрировал в Швейцарию, а оттуда в Америку, несомненно, был бы убит фашистами). Муссолини запретил распространять роман в Италии. Раздавалось множество голосов, утверждавших, что Ремарк оскорбил и германскую армию в целом, и каждого фронтовика в отдельности. Но вовсе не только нацисты ненавидели «На Западном фронте…» Герой набоковского «Дара» с отвращением отзывается о Германии - стране, где «бездарно-ударная, приторно-риторическая, фальшиво-вшивая повесть о войне считается венцом литературы», и нет ни малейших сомнений, какую повесть он имеет в виду. Другой, немецкий, рецензент написал, что роман - «взгляд на войну через очко отхожего места». И тем не менее, большинство до сих пор считает «На Западном фронте без перемен» эталонной книгой о солдатах и войне.
Слава Ремарка началась с книги «На Западном фронте без перемен»
Фото: EAST NEWS
«Я не могу бросить пить, коли уж начал»
«Время от времени вдруг накатывалось прошлое и впивалось в меня мертвыми глазами. Но для таких случаев существовала водка» - говорит о себе Роберт, герой «Трех товарищей». Через несколько страниц он за три минуты осушает три больших бокала коньяка - и это только разминка перед приятным вечером, он еще даже не добрался до любимого бара. Начать утро со стакана рома с портвейном - для него как съесть яичницу на завтрак. То, как пьет этот товарищ, может показаться невероятным. В России из такого получается «Москва-Петушки», у Ремарка вышла романтическая драма для юношества.
Судя по всему, Ремарк бухал не меньше. По любым поводам, и в тоске, и в радости. Как пишет Вильгельм фон Штернбург, автор только что вышедшей в серии ЖЗЛ его биографии, «его наркотиком был алкоголь. Он подорвал им свое физическое здоровье (будучи к тому же завзятым курильщиком), но не разрушил этим эликсиром ни своей психики, ни своих отношений с социумом. Даже при том, что сильно сопротивлялся болезненному влечению лишь время от времени. (…) Он был открытым и честным приверженцем спиртного, а не пьянчугой, который жадно, дрожа всем телом, бросается к стакану».
Есть множество свидетельств того, как Ремарк убегал в бары, прячась там от неприятностей - начиная от ссоры с дамой своего сердца Марлен Дитрих и заканчивая прочитанным в газете нехорошим гороскопом (он был довольно суеверен). В 40-е Ремарку поставили диагноз «цирроз печени», что неудивительно; удивительнее, что он потом прожил с ним больше тридцати лет. Его близкая подруга Рут Мартон писала: «Когда он начал волноваться за свою печень, предпочитал красное бордо. Бывая у него, я выпивала один-два бокала, а он мог за тот же вечер с легкостью опустошить пару бутылок… Моя подруга-астролог предупреждала, что возлияния могут ухудшить и без того плачевное состояние его сердца и печени. Я знаю, что Полетт (Годдар, последняя жена. - Ред.) делала все, что в ее силах, чтобы удержать его от пьянства, но мне слишком хорошо было известно также упрямство Ремарка. Он сам говорил, что не сможет бросить пить, коли уж начал».
Трудно понять, помогал или мешал Ремарку алкоголь писать книги - но известно, что в молодости он писал на одном дыхании, а в зрелые годы - мучительно долго и трудно. Всегда карандашом, чтобы легко было стирать написанное. Никогда не показывая никому рукописи, пока они не были отшлифованы до блеска. «Если бы эта ведьма (одна из его немецких издателей) не вырвала у меня рукопись, я бы ее никогда не закончил, так бы и переписывал!» - сказал он однажды. И еще он говорил: «Писательство - это на десять процентов талант и на девяносто процентов задница», имея в виду усидчивость за письменным столом.
B 1929 году, Ремарк был выдвинут на Нобелевскую премию по литературе
Фото: EAST NEWS
«Он был замечательный мужчина - и преданный раб»
Марлен Дитрих, без сомнения, была одной из главных женщин в его жизни. Она его тоже любила, но по-своему: Дитрих жила по принципу «если мне нравится мужчина, я его беру», и не отказывала себе в удовольствии крутить два-три романа одновременно. За несколько лет их романа она много раз доводила Ремарка до исступления - и, конечно, запоев - своими изменами (справедливости ради, и он никогда не был особо склонен к моногамии). Она спокойно заводила отношения с партнерами по фильмам, об этом судачил весь Голливуд, а Ремарк изнывал. Но, как хвостик, повсюду следовал за ней, будучи включенным в ее «свиту» (включавшую, между прочим, дочь и официального мужа).
Марлен Дитрих, без сомнения, была одной из главных женщин в его жизни
Фото: GLOBAL LOOK PRESS
Рут Мартон писала: «Марлен не желала иметь с ним любовных отношений, но не собиралась отказываться от него, как от сопровождающего обожателя. Да и зачем ей было отказываться от этого, если судить с ее точки зрения? Он был замечательный мужчина, как все о нем думали, видный, надежный, великолепный рассказчик - и преданный раб. Однако не всегда и не все любят своих рабов... В их отношениях было все, что сопутствует отношениям мужчины и женщины - будь то брак или любовная связь. Партнер повязан по рукам и ногам, он может уйти только тогда, когда ему позволят, чтобы не потерять его окончательно, чтобы быстро вернуть его, когда он уйдет слишком далеко. Когда Бони (прозвище Ремарка. - Ред.) начинал негодовать и клясться, что больше никогда не увидит её, Марлен тотчас приглашала его провести с собой вечер, и он, млея от счастья, принимал эти крохи ее благосклонности. До следующего раза».
Разорвав отношения с Дитрих (впрочем, друзьями они оставались много лет), Ремарк ввязался в другой роман - с русской княжной Натальей Палей, внучкой импераора Александра II, после революции эмигрировавшей из России. По словам Рт Мартон, это была самая губительная связь в его жизни. В чем-то похожая на отношения с Дитрих, только хуже. «Казалось, что поставили ту же пластинку, только раньше песня звучала с немецким, а теперь с русским акцентом. Обе клялись в любви и нежных чувствах, но когда доходило до существа дела, а именно до постели, то начинались отговорки типа: «Не сегодня, любимый, в другой раз». Женщины говорят так, когда мужчина нравится, но его больше не любят».
Отношения с Палей длились 11 лет, а потом Ремарк наконец нашел семейное счастье с еще одной актрисой, Полетт Годдар. До того она была женой и музой Чарльза С. Чаплина, снявшего ее в «Новых временах» и «Великом диктаторе». Она же была главной претенденткой на роль Скарлетт О’Хара в «Унесенных ветром», пока не появилась Вивьен Ли. Когда начался их роман, Полетт был 41 год, Ремарку - за 50. Его здоровье было подкошено: помимо цирроза, у него началась болезнь Меньера, характеризующаяся мучительными приступами головокружения и тошноты (его - почти трезвого - приходилось выносить из ресторанов, потому что из-за головокружения он не мог ступить и шагу). Через какое-то время начнутся сердечные приступы и инсульты. Но Годдар скрасила последние двадцать лет его жизни.
Поначалу Ремарк с Годдар мотался между Европой и Америкой, - коктейли, приемы, выставки. Потом здоровье ему не позволяло путешествовать, и жена иногда на несколько месяцев отправлялась из Европы в Америку без него - биографы из-за этого считали, что она не так уж сильно его и любила. На самом деле любила. Как пишет в биографии Вильгельм фон Штернбург, «он до самой своей кончины писал ей письма - трогательные, исполненные любви и восхищения. Находясь в очередной разлуке с Ремарком, Полетт чуть ли не ежедневно отправляла ему послания, проникнутые глубокой симпатией к человеку, который был для нее собеседником, советчиком, возлюбленным и, пожалуй, даже в какой-то мере отцом (отец Полетт покинул семью, когда она была еще ребенком)». А в самом начале романа Годдар ради него сидела с ним в крошечной квартирке, пока он писал «Черный обелиск». За полгода кинозвезда и красавица вышла в свет один-единственный раз. Видимо, именно после этого Ремарк и понял, что надо идти под венец.
Но есть и другие упреки в адрес Годдар. Например, что она после смерти Ремарка спешно и по максимальной цене продала издателям его последний, незавершенный роман «Тени в раю» - причем, не утруждая себя серьезным текстологическим анализом, произвольно выбрала одну из шести или семи версий черновика. Как потом выяснили литературоведы - версию, которую сам Ремарк отверг (в процессе работы у него изменилась вся концепция романа). Только в 1998-м был опубликован другой вариант, под названием «Земля обетованная» - вроде бы он ближе к замыслу писателя…
И Годдар недрогнувшей рукой уничтожила все письма, которые писала Ремарку Марлен Дитрих. В результате их изданная переписка состоит из страстных, взволнованных, поэтических посланий Ремарка - а в ответ ему под конец книги неожиданно приходит сообщение от возлюбленной: «Моя скороварка сломалась, поэтому так поздно. Поверни крышку вправо и сними. Положи туда оставшийся у тебя рис и все вместе подогрей. Целую».
Да, Дитрих и спустя годы после расставания продолжала готовить и присылать ему еду.
ВЗГЛЯД С 6-ГО ЭТАЖА
Женский мужчина
Почему Эриха Марию Ремарка до сих пор любят
По официальным данным, Ремарк - один из самых популярных писателей в нашей стране. Он на седьмом месте по тиражам, впереди него в рейтинге - только Донцова, Маринина, Устинова, Полякова и Стивен Кинг с Рэем Брэдбери. Сразу за ним - Екатерина Вильмонт. Все остальные, будь то Дэн Браун, Акунин или Толстой, Ремарку ощутимо уступают; а никакого Хемингуэя (с которым Ремарка иногда по наивности сравнивают) в топ-20 нет и в помине.
Надо сказать, Ремарк прекрасно смотрится в компании детективщиц: нет сомнений, что аудитория у того и других в основном женская.
В юности он сам взял себе женское имя Мария в честь покойной матери - она-то в свое время назвала его Эрихом Паулем. (Трудно представить обстоятельства, при которых Хемингуэй назвал бы себя Эрнест Грейс). «Он был очень homme а femmes, он любил дам, а дамы любили его» - сказала как-то жена Лиона Фейхтвангера. Французское l'homme а femmes - это не только ироничное «дамский угодник», это буквально что-то вроде «женский мужчина». Ремарк очаровывал женщин, умел с ними разговаривать, и ему совершенно необязательно было с ними спать. Он мог часами висеть на телефоне с подругой («А я сказал… А она сказала…») Был согласен терпеть от женщин унижения: судя по мемуарам, Марлен Дитрих и Наталья Палей только что ноги о него не вытирали - а он все прощал неверным любовницам. (Дитрих зато потом сопровождала его даже во время походов к врачу).
Нет, Ремарк не был размазней - женщины (а с мужчинами он дружил мало) с упоением его вспоминают как мужественного и элегантного красавца, склонного к меланхолии и умевшего пить. Это-то сразу и цепляло.
«Очень красиво и трогательно пишет! Слезы прошибает! Чего только стоит последняя страница книги "Три товарища". Прошибло столько слез!» - типичный отзыв о Ремарке в интернете. Если вы не помните «Трех товарищей», то на последней странице Ремарк просто берет и убивает главную героиню, Патрицию Хольман, чахоточную девушку с кожей, пахнущей персиком. Его сентиментализм носит довольно лютый характер: в любой непонятной ситуации надо кого-нибудь убить. Эта беспроигрышная стратегия особенно хорошо работает с читательницами. ДиКаприо должен умереть, или «Титаник» не будет «Титаником». Но не исключено, что Ремарк - немец, ценивший все романтическое и душещипательное - и сам ронял слезы, когда придумывал своим героям счастье, а потом бил по нему молотком. В «Жизни взаймы» или «Триумфальной арке» он с невероятной легкостью перемахивает через все грани приличий, но это бесстыдство бальзамом льется на загадочную русскую женскую душу.
Это все не значит, что он плохой писатель.
В 60-е «Три товарища» читались как роман о мужской дружбе, в которую очень естественно, со словами «Дама желает водки», вписывалась хрупкая женщина. Кажется, время что-то сделало с этой книгой: сегодня взрослый человек видит в ней довольно обаятельный роман про подростка, замороженного военной травмой и оттаявшего в тридцать лет, когда у него началась первая любовь. Там есть, например, прелестный эпизод, когда герой впервые чувствует ревность и подбирает для ее описания все слова, кроме «ревность», которого просто нет в его лексиконе. Но вот товарищи его сейчас выглядят почти картонными - потому что это книга не про них. Была бы про них, не видать Ремарку седьмого места: мужчины, как любой подтвердит, существа ветреные, а вот женщины (если их не зовут Марлен Дитрих) влюбляются прочно и навсегда, совсем как измученный трогательный Роберт в свою Патрицию.